Боги и герои Древней Европы [сборник 2010, худож. О. К. Пархаев] - Леонид Львович Яхнин

И будто услышал его мысли осведомленный обо всем мудрый Хаген. Встал он и принялся рассказывать еще об одном подвиге Зигфрида. Долго повествовал он о том, как освободил Зигфрид от заклятия и пробудил ото сна деву-воительницу Брунгильду. И так расписывал красоту ее Хаген, что загорелся любовью к деве сам король Гунтер.

— Если она так хороша, как ты описываешь, Хаген, — воскликнул король, — то я, во что бы то ни стало, желаю увидеть ее. И пусть благородный Зигфрид поведет меня к горе, окруженной огненным валом!

Смутился Зигфрид, но протестовать не стал. Задумал он ответить просьбой на неуклонное желание короля.

До острова, на котором был замок Брунгильды, надо было добираться морем. Приказал король готовить к отплытию корабль. Уже на следующий день широкая ладья с трепещущим алым парусом стояла у берега Рейна. Хищная голова дракона на изогнутой шее, вырезанная на носу ладьи, устремляла свой взгляд в сторону моря. Словно в нетерпении, подрагивала ладья на прибрежном прибое.

— Ты знаешь дорогу к острову, — сказал король Зигфриду, — быть тебе и кормчим.

Согласился витязь, но прежде, чем отправиться в путь, попросил выслушать его.

— Служить тебе я всегда рад, и ты в этом убедился, — начал Зигфрид. — И впредь верной службой отплачу, если согласишься отдать мне в жены сестру твою Кримхильду.

Ни минуты не думал король.

— Клянусь исполнить твою просьбу, — беспечно воскликнул он, — если ты поможешь мне добыть деву-воительницу! Вернемся в Бургундию и сыграем сразу две свадьбы. Я женюсь на Брунгильде, а ты воссоединишься навеки с моей прекрасной сестрой.

С тем и отплыли они, и понесли речные волны ладью к морю. Двенадцать дней неслась ладья, разрезая воду и вспенивая ее веслами. И на исходе двенадцатого дня возникла перед путниками гора, выраставшая прямо из моря. Отблеск неприступного огненного вала, окружавшего ее вершину, окрашивал розовым светом низко бегущие облака. А над кольцом огня высились башни великолепного дворца.

Причалил корабль к острову. Сели на коней Зигфрид и Гунтер и понеслись вверх по крутой, вьющейся по горе каменистой дороге. Хрипели лошади, позвякивали бубенцы на поводьях, молчали всадники. И вот они уже на вершине. Опаляющим жаром пышет огненный вал. И, будто в ответ, пылает красным золотом заколдованное кольцо нибелунгов на пальце Зигфрида.

— Как же нам проникнуть внутрь? — растерялся Гунтер.

Помнил Зигфрид, что только его не спалит, пощадит огонь, пропустит к Брунгильде.

— Я пойду, — сказал он.

Накинул Зигфрид плащ-невидимку и тут же стал прозрачной тенью. Невредимой проскользнула тень сквозь огонь. Неузнанным явился перед Брунгильдой Зигфрид в плаще-невидимке. Колыхалась перед девой серая тень, и только кольцо нибелунгов горело на пальце Зигфрида.

— Идем со мной! — глухим голосом промолвила тень.

Не узнала Брунгильда в прозрачной тени своего избавителя Зигфрида, но послушно последовала за ним. Он крепко ухватил деву за пояс, обвитый вокруг ее талии, и через мгновение она оказалась перед королем Бургундским Гунтером. Тень отступила в сторону, растворилась в дымном мареве. Только златотканый пояс случайно расстегнулся и остался в руке невидимого Зигфрида. Знал бы витязь, что бедой обернется для него этот пояс!

Преклонил колено перед Брунгильдой король.

— Прекрасная дева! — молвил он. — Ты явилась ко мне из огня. И огнем воспылало мое сердце. Будь моей женой!

— Мужем мне будет тот, кто освободил меня от заклятия, — сказала Брунгильда. Она огляделась, но никого, кроме Гунтера, не увидела. — Так, значит, это был ты?

Промолчал король, а Брунгильде ничего не оставалось, как протянуть ему руку. Она была согласна!

Вскочил на коня король. Впереди него в седле сидела вызволенная из заточения дева. Тень Зигфрида следовала за ними. Даже на корабле Зигфрид не снимал плаща-невидимки, чтобы не раскрылся обман. И они благополучно достигли Бургундии.

Весть о приближении королевской ладьи быстро разнеслась по городу. Вышли встречать Гунтера и его невесту королева-мать Ута и Кримхильда. Была вынута из ларцов самая богатая одежда. Шелковые платья их были оторочены шкурками горностая, соболиный мех, сжимавший запястья широких рукавов, искрился на солнце. Цветные пояса обтягивали тонкие талии. Следом за королевой и ее дочерью вели на поводу белоснежных коней разряженные слуги.

Когда вдали показался алый парус, сели на коней Ута и Кримхильда и поскакали к берегу Рейна. Вспенивали воду весла гребцов. Алой птицей витал над ними надутый ветром парус. На носу корабля стояли король с Брунгильдой. Зигфрид, так и не снявший до поры до времени плащ-невидимку, тенью колебался позади них. И только золотое кольцо, будто висящее в воздухе, изредка вспыхивало в лучах солнца. Король, обуянный любовью к деве-воительнице, всю дорогу к дому даже и не вспоминал о нем.

Отвели Брунгильду в отведенные ей покои. А Гунтер, обняв мать и сестру, поспешил начать важный разговор.

— Дорогая сестра, — обратился он к прекрасной Кримхильде, — хочу немедля исполнить я клятву, данную Зигфриду. — Тут он оглянулся, ища глазами благородного витязя. — Но где же ты, Зигфрид?

Зигфрид скинул плащ-невидимку и предстал перед ними. Покраснела Кримхильда и опустила глаза. А король взял его за руку и подвел к принцессе.

— Вот твой жених и будущий муж, — сказал он. — Такова моя воля.

Яркий румянец заиграл на щеках Кримхильды. Улыбнулась она и чуть слышно промолвила:

— С радостью покоряюсь, брат мой.

И тут все увидели, что оба они, и Зигфрид, и принцесса, давно уже любят друг друга.

Начали готовиться к двум свадьбам сразу. Король женился на Брунгильде, а Зигфрид соединялся узами с Кримхильдой. Не прошло и недели, как начали съезжаться в королевский дворец знатные гости. И снова пиршественный зал не смог вместить всех прибывших. И вновь были выставлены во дворе ломившиеся от заморских яств длинные столы.

Зигфрид опрометчиво подарил невесте добытый им златотканый пояс, и она немедленно опоясалась им. И когда Брунгильда, сидевшая во главе стола с королем, увидела этот пояс, глаза ее загорелись местью. Поняла дева-воительница, кто вывел ее из огненного кольца, кто коварно нарушил клятву, данную прежде. Но ничего не сказала Брунгильда. А Зигфрид, упоенный любовью, и вовсе ничего не замечал.

Лишь кольцо нибелунгов на пальце его вдруг померкло, и зловещие красные огоньки пробежали по золотому ободку.

Ни на миг не забывала Брунгильда о том оскорблении, какое нанес ей Зигфрид. Гневалась она, видя, какая любовь и согласие царят между ним и Кримхильдой. Нет, не бывать им счастливыми!

И начала неукротимая дева-воительница исподволь плести паутину мести. Однажды